НАШИ УЧИТЕЛЯ.

Нам, юным жителям посёлка, повезло не только друг с другом, с родителями и друзьями родителей. Нам повезло с учителями. Это я всё более и более чётко осознаю с течением времени. Жизнь наших учителей была неотделима от их работы, а работа - была делом их жизни, и вся эта жизнь-работа зиждилась на неколебимых внутренних принципах. И проистекала в опоре вовсе не на мёртвые «законы» педагогической науки (законы соблюдались только для проформы), а на живые «понятия» - о том, что есть «хорошо» и что есть «плохо», что нужно, дабы не только дать ученику знание, но и сделать из ребёнка – гражданина и личность. Не знаю, как сейчас, но в наше время наша школа выпускала не только тех, кто спокойно выдерживал конкурс в самые престижные вузы СССР, а в каждом выпуске было ещё и множество тех, кого со спокойной совестью можно назвать Личностями. И в этом – немалая заслуга наших педагогов.

И дело даже не в том, что все наши учителя были хорошо образованными профессиональными педагогами, влюблёнными в свои дисциплины (за редким исключением каких-то мутных временщиков, которые, как появлялись ниоткуда, так в никуда и исчезали). Они были ещё и плотью от плоти той эпохи, когда люди считали правилом - трудиться не за деньги (зарплаты у педагогов никогда не были предметом зависти), а за совесть, когда интеллигентность была идеалом для любого, кто мечтал о продолжении учёбы в вузе, когда слово «взятка» ещё не стало обычным атрибутом и первым признаком всей системы образования. В то время (по крайней мере, среди нас) никто и помыслить не мог, что за мзду можно успешно сдать экзамены, а благодаря статусу родителей – автоматически ходить в первых учениках. Красноречивый факт - самыми несчастными и гонимыми среди учеников в школе, зачастую  были дети учителей – на родительских уроках. И ещё один – среди наших учителей были и такие, кто прошёл войну и по праздникам надевал ордена полученное вовсе не к очередной дате – к примеру, Александра Ивановна Рыбалкина – преподававшая историю и Амир Бесембаевич – преподававший нам военное дело. Понятно, что и история и военное дело от тех, кто воевал и кому в глаза каждодневно заглядывала страшная личина Смерти – дорогого стоили…

И хотя не все наши учителя были талантливыми педагогами, и далеко не все способны были творчески подходить к своим предметам – все они были для нас авторитетами, хотя тогда мы этого и не осознавали. Все они были людьми той эпохи, которая, увы, канула безвозвратно вместе со всеми её идеалами…

…Но не следует так уж идеализировать школьную жизнь нашего времени. Дети во все времена были детьми. А дети, в которых рано просыпались качества личностей – всегда были проблемой для внутреннего распорядка. Но в наши времена эта деструкция поведения проявлялась не только в дисциплинарных нарушениях, вроде ординарных драк за школой, прогулов уроков, курении в туалете или бойкоте ненавистных преподавателей (вроде Сары Абрамовны Аккерман – вообще-то работавшей в институте, но иногда пытавшейся подменять математичек в нашем классе). Вызовы могли быть куда более изощрёнными.

В старших классах, когда большинство из нас уже определилось со своими жизненными интересами и научными пристрастиями, мы, поощряемые родителями, начали с юношеской жадностью поглощать серьёзную академическую литературу. Многие учились в заочных школах по будущим специальностям, участвовали в разных олимпиадах. Что позволяло некоторым, забегая  «впереди собственного визга», не только на равных спорить со школьными учителями, но и задавать им вопросы, на которые трудно ответить, не обладая специальными знаниями.

Так, Эдик Боос, помнится, часто дискутировал с учителями математики. И это нравилось как тем из нас, кто понимал – о чём речь, равно, как и тем – для кого это было мало интересно в плане познания, но любопытно в качестве представления (пока шёл спор – урок, как таковой, прерывался). А мне очень нравилось доставать «специальными вопросами» молодую выпускницу пединститута Кариму Гусмановну – биология была моим коньком. К её чести  она не делала вида, что всё знает и не пыталась пресекать вопросы волюнтаристскими методами. Она признавалась, что не знает ответа, но «посмотрит дома» - а на следующий день, как правило, действительно отвечала на мой заумный вопрос.

Как мы называли наших учителей в разговорах между собой? Как правило просто, по имени: Александра, Галина, Татьяна, Людмила, или уменьшительно – Зинка, Валька, Мишка, Любка, Анка. И только «нашего» бессменного директора (то, что нас выпускал другой – было каким-то недоразумением) – Елену Габбасовну Даулетбекову именовали по отчеству – Габасовной. Кличками награждались немногие, в основном ненавистные преподаватели английского – Бульдог, Бородавка, Лошадка – они почему-то мелькали стремительно, не оставляя после себя ни какой-то особой памяти, ни глубокого знания своего предмета. Да ещё, помнится, завуча-недоразумение, появившегося в паре с последним директором, тут же прозвали Гусем.

Однако о многом говорит то, что я, несмотря на почти четыре десятилетия, прошедшие с тех времён, как мы расстались со школой – помню всех наших учителей по имени-отчеству. Михаил Миронович Ветров – наш последний классный руководитель и бессменный физик. Валентина Ивановна Биттибаева – такой же бессменный химик, предпоследний классный руководитель. Математики: Зинаида Сергеевна Жохеева и Татьяна Андреевна Черняева. Биологи: Валентина Ивановна Шавлинская и Карима Гусмановна. География: Галина Яковлевна Пантюшина. Литература и русский: Анна Ивановна Лапкина. История: Александра Ивановна Рыбалкина. Физкультура: Любовь Михайловна и Сергей Борисович. Труд: Вениамин Алексеевич.   

Зинаида Александровна Атланова

Александра Ивановна Рыбалкина

Амир Бесембаевич

Галина Яковлевна Пантюшина

Ида Алексеевна

Лидия Степановна Шарапова

Людмила Семёновна Ткачук

Татьяна Андреевна Черняева

Михаил Миронович Ветров

Валентина Ивановна Биттибаева

Анна Ивановна Лапкина

На снимках, обнаруженных в фототеке Е. И. Жукова - наши учителя, которые фотографировались к нашим выпускным снимкам 1975 года. Тут не все, кто был причастен, но все обнаруженные.

Гимнастика и акробатика в школе.

Вообще говоря - в наше время занятия спортом были признаком гармоничной личности. Советское государство традиционно поддерживало массовый спорт, так как считало его, универсальным инструментом для формирования сильного и универсального гражданина. Потому проблемой в те годы было не отдать ребёнка в секцию, а выбрать для ребёнка такую секцию, которая принесёт ему максимальную пользу. 

Чего и говорить, никаких материальных издержек родители при этом не несли - за всё, включая спортивную форму и инвентарь - платило государство. Родители раскошеливались разве что на кеды (время кроссовок ещё не наступило) и знаменитые тренировочные костюмы с вечно вытянутыми коленками. То и другое вместе стоило рублей 6 - 7.

И наш посёлок, несмотря на некоторую замкнутость, был достойной частью физкультурного общества своего времени. Так что, если кто-то хотел заниматься спортом - он занимался. Помню, в старших классах я одновременно умудрялся "ходить на баскетбол" к Вячеславу Павловичу Черняеву, тягать штангу в бомбоубежище у Киселёва (не помню его имени и отчества), а по выходным - ходить в горы с двумя знаменитыми поселковыми туристами - Дмитрием Ивановичем (если не ошибаюсь) Сокольским и Артёмом Арминаковичем Арзумановым. Это не считая двух уроков физкультуры в школе (её вели наша любимая Любовь Михайловна и молодой Сергей Борисович). И постоянных соревнований разного уровня (у меня к концу школы были "взрослые" спортивные разряды по баскетболу, лыжам и лёгкой атлетике). В общем, спорт был такой неотъемлемой частью юности, что я ещё не раз про него вспомню. 

А пока - несколько снимков из фототеки Е. И. Жукова, на которых я обнаружил, что в какой-то момент у нас в школе процветала ещё и гимнастика (и акробатика). Мы, правда, того времени уже не застали, но о том, что оно было, свидетельствуют фотографии. 

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

Фотодовесок. Футбол за школой в середине 70-х.

(снимки из фототеки Е. И. Жукова)
Если кто-то знает этих футболистов - черкните комментарий...

1

2

3

4

5

футбол нашего детства

В футбол погоняем!?

Эта фраза для нас была сакраментальна и знакова. Это было предложение, от которого не отказывались даже те, кто не особо любил футбол. Я -   например. Гонять ногами мяч у нас начинали сразу, как только начинали ходить. Годы, когда посёлок наполнился жизнью, вообще говоря, были весьма благоприятными для подвижных детских игр. Собравшиеся сюда жители, примерно одного возраста, имели примерно одновозрастных детей. Так что недостатка в игроках на улицах не было никогда, напротив, часто случалось, что пока две команды выясняли отношения, третья – ждала своей очереди. Да и сами улицы были идеальны для подвижных детских игр – автотранспорт на них появлялся столь редко, что на него почти не отвлекались. Помню, когда началось увлечение бадминтоном, в конце 70-х, на Интернациональной даже - умудрились сделать площадку и играть через натянутую через дорогу сетку!

Наши улицы были нашими первыми футбольными «полями». И едва ли увлекательней самой игры была предварительная «разметка» площадки  (а особенно – ширина ворот, предмет постоянных споров и перемеров) и разбивка наличных игроков на команды, чтобы всё было «по-честному». В ворота, промеж двух кирпичей, обычно ставили самых маленьких. Понятно, что такой «вратарь» всегда становился и своеобразным «козликом отпущения» за все огрехи команды на поле, а борьба за гол не ограничивалась влетевшим в ворота мячом – после этого всё только начиналось, поди пойми, влетел ли мяч в символический створ или нет. Спорили до хрипоты – на споры про то, был гол или нет, а ещё, о том, кому  бежать за укатившимся мячом – уходило не менее игрового времени, чем на саму беготню.

Но и того хватало, чтобы к концу матча, когда со всех сторон уже звучали финальные окрики родителей:  «Быстро – домой! Сколько раз можно звать?»  - сил едва хватало на то, чтобы добрести до стола, поужинать, а после свалиться в кровать и  спать «без задних ног» до следующего «свистка» «арбитра» - «Быстро вставай! В садик (школу) опоздаешь.»

В школе игра продолжалась. И хотя футбол, во времена нашего детства, не был там в особой чести   (школа  специализировалась на баскетболе и, в меньшей степени – волейболе), мяч гоняли при каждом удобном случае. На переменах, после уроков, в специально оговоренное время. Даже, если это был и не мяч вовсе, а консервная банка, или сорванная с чьей-то головы кепка. Играли уже где-нибудь за школой, хотя стиль игры при этом оставался неизменным – большая часть времени уходила на задорные споры и крики.

Когда же мы достаточно подросли и физически окрепли, то матчи, особенно принципиальные, переносились уже на настоящий стадион, который появился к тому времени за западной окраиной посёлка, рядом с Домом Культуры (и одновременно с Домом Культуры). О его появлении я уже писал, вспоминая «субботники». Там обычно играли «класс на класс», или, на худой конец «группа на группу» (по делению класса на английские группы).

Среди межклассовых матчей, отличавшихся особым напряжением, были сражения между нашим «В» и параллельными «А» и «Б», часто выступавшими объединённой командой. Наши спортивные споры вообще были всегда бескомпромиссными и непредсказуемыми – играли мы постоянно ещё и в волейбол, и в баскетбол. И хотя численно и чисто по спортивным показателям, наш класс превосходил соседние - это вовсе не влекло автоматических побед. И часто лучшие наши футболисты, блиставшие индивидуальной игрой (Серёга Возовиков, Эдик Боос, Малик Ерматов), ничего не могли поделать против сыгранности соперника. Любопытно, что обе те противостоящие силы дали школе двух учителей «физкультурников» - наш класс Павла  Кушулуна (недавно переехавшего в Россию), а «Б» -  Анатолия Маркова.

Что до споров и словесных перепалок – то, на «большом  стадионе» это всё вовсе не исчезло, а напротив, зазвучало … «по большому». Однажды, когда, уже в 10-м классе, шёл один особо принципиальный матч, наши девочки решили сделать нам сюрприз и прийти поддержать родную команду. Собравшись, они незаметно подошли к стадиону со стороны ДК, где находились обсаженные густым боярышником трибуны. Однако тот поток ненормативной лексики, который нёсся со стадиона, заставил девочек остановиться, густо покраснеть, и, так и не выйдя из-за кустов, незаметно уйти обратно. В наши времена, наши романтичные и утончённые соклассницы бредили Пушкиным, увлекались Лермонтовым и с упоением читали романы Тургенева – а потому нет ничего удивительного, что суровые брутальные фразы, витавшие над стадионом вместе с поднятой пылью, могли привести их к такому шоку. В классе и в общении мы ведь никогда не позволяли себе никаких сальностей…

…Спортивные площадки в посёлке тех лет в редкий день оставались бесхозными. В том числе и стадион. После окончания рабочего дня школьников на поле сменяли взрослые. Детей – отцы! Их матчи проходили на куда более высоком уровне, так что многие из нас оставались на стадионе, чтобы просто полюбоваться матчами. Взрослые обычно играли «отдел на отдел», а по выходным часто приезжали из города команды каких-нибудь других заведений и ведомств. Это были дни «большого футбола» в посёлке, когда прийти поболеть за своих, считали своим долгом даже те, кто вообще-то равнодушно относился к спорту.

Интересно, что футбол оказался в посёлке наиболее живучим видом спорта, он сохранился после тихой кончины волейбола, баскетбола, лыж, хоккея, фигурного катания, авиамодельного спорта и велогонок. Правда, поиграть в «большой» футбол жители уже не могут. Негде…

(На снимках из фототеки Е. И. Жукова сохранились фрагменты матчей на нашем стадионе тех времён, когда ещё наши отцы были моложе наших нынешних детей.)  

1

  

2

3

4

5

 

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

СШ № 21 Пионерские линейки.

Все общешкольные торжественные мероприятия происходили у нас в двух местах – на площади перед школой, это если было тепло, или в спортзале, если тепла не было. В первом случае каждой линейке предшествовала толкотня у входной двери, во втором – ещё большая толкотня в тесном проходе перед залом.

Зал был такой крохотный, что в нём даже не помещалась стандартная площадка для волейбола или баскетбола. (Что, впрочем, не мешало нашим командам блистать на районных соревнованиях.) Да и вообще-то, хотя тут и происходили уроки физкультуры и различные состязания, это был скорее не спортивный, а общешкольный зал – о чём свидетельствовала, к примеру, небольшая сцена,  располагавшаяся в глубине (её убрали уже в конце нашей учёбы, во время реконструкции). Так что в «спортзале» проходили не только спортивные мероприятия, но и праздничные утренники и вечера, смотры художественной самодеятельности, еженедельные школьные линейки, письменные выпускные экзамены и, конечно же, сборы пионерской дружины.

После того, как пионерия, стараниями вожатых и учителей, втискивалась в зал, выстраивалась и угомонялась – следовали рапорты. Сначала, председатель каждого отряда (класса) докладывал председателю совета дружины – «Товарищ председатель совета дружины! Пионерский отряд четвёртого «в» класса на торжественную линейку, посвящённую столетию Владимира Ильича Ленина – построен!».  После чего дружинный голова докладывал о готовности старшей пионервожатой Раисы Гавриловны, а та рапортовала председателю парткома и испрашивала разрешения внести знамя дружины (если не ошибаюсь, дружина наша носила имя пионера-героя Павлика Морозова, пожертвовавшего во имя классовых идеалов родным папой, и лишённого жизни родным дедом).

- Дружина! Равнение на Знамя! Знамя – внести!

Под грохот барабана и иерихонский рёв горна в зал, застывший со вскинутыми в приветствии руками, вплывало знамя. И занимало своё место рядом с предстоятелями. Эта прелюдия, как и финальная часть, когда знамя выносилось, и сбор объявлялся закрытым, были обязательными.

Темы самих сборов, хотя и варьировали, но также незначительно. Они приурочивались либо к соответствующим датам, либо к каким-то экстраординарным событиям в мире (например, военному перевороту в Чили), либо к школьным ЧП с участием пионеров. Героев, в этом случае, выставляли на центр зала на всеобщее обозрение и требовали покаяться в содеянном (разбитом стекле, курении в туалете, драке за школой) перед лицом своих товарищей. (Но это было редко и лишь в случае самых отъявленных хулиганов - как правило же, такие проработки происходили на уровне учительской, или класса.)

В особо торжественные моменты, вроде 100-летия Ильича, и сборы были особенными. Лучших пионеров награждали благодарностями и одаривали книгами, а лучших из лучших – грамотами и ценными призами  (вроде вожделенного настольного футбола с закреплёнными по жестяному полю пружинными футболистами).  А самым передовым звеньям (классный отряд, как правило, делился на три звена) и отрядам вручались переходящие вымпелы. В такие-то эпохальные для пионерии праздники и происходило пополнение дружины подросшими октябрятам, готовыми пополнить ряды. Галстуки трепещущей малышне завязывали самые выдающиеся пионеры, а после всего, в тишине, следовал традиционный выкрик пионервожатой Юлии:

- Юные пионеры! За дело Коммунистической  Партии  Советского Союза – будьте готовы!!

- Всегда готовы!!! – бодро выкрикивали неофиты и вскидывали ко лбам согнутые в локтях руки.

 

1

2. Наша старшая пионервожатая Раиса Гавриловна рапортует Зинаиде Сергеевне (?)

3

4

5. Людмила Семёновна дарит тот самый вожделенный футбол. Девчонки тоже играли? 

6

  

7. Если не ошибаюсь - награждается Тома Биттибаева. И это всё одной?

8. Ида Алексеевна и Вера Усик.

9. Восторженная пионерка на заднем плане - Маша Басина.

10

11

12. Счастливое пополнение. Выпуск 1977-го (?)

(снимки из фототеки Е. И. Жукова)

Кстати, если кто-то где-то узнает событие, себя, или знакомых - буду благодарен за присланные пояснения и уточнения.