В очередь!

Значительная часть жизни жителей СССР проходила в очередях. И это воспринималось поколениями как неизбежность. Хотя и не очень приятная, но совершенно необходимая для нормальной жизни в советском обществе. 
При этом, в большинстве своём, в очередях покорно стояли люди, куда более счастливые в своей массе, нежели посетители нынешних торгово-развлекательных центров. Наверное, всё-таки, важный посыл для счастья - не отсутствие трудностей, а возможность их преодолеть. Очереди не кончались, но никто особо не голодал. И каждый был более-менее уверен, что завтра будет лучше чем вчера. Хотя очереди, скорее всего, никуда не денутся.

В нашем посёлке, несмотря на то, что про его "особое снабжение" в окрестностях ходили легенды и жители этих окрестностей каждодневно устремлялись в наш гастроном с сетками и котомками (чем создавали дополнительную нервозность), очереди были таким же необходимым элементом народного бытия, как и повсюду в стране. В очереди стояли в основном женщины - наши мамы и наши бабушки. Что-то перепадало и нам. 
Иногда в очереди стояли "по очереди" - кто-нибудь из молодых занимал, потом сменялся бабушкой, а бабушка передавала эстафету родителям, возвращавшимся с работы.

Стояли за всем - начиная от овощей на зиму и заканчивая парфюмерией, шариковыми ручками и колготками. Советская промышленность производила огромное количество товара, который был никому не нужен. А то, что пользовалось спросом годами пребывало в разряде дефицита. 

Особая ажитация начиналась тогда, когда привозили что-то  вкусное (сливочное масло, колбаса, мясо, сыр, растворимый кофе, шоколадные канфеты), или "импортное" (сделанное в Болгарии, Чехословакии или ГДР). Очередь зачастую выстраивалась раньше, чем начиналась торговля. Так, на всякий случай. Кто-то, чего-то, у кого-то узнавал и этого было достаточно для начала процесса (и далеко не всегда соответствовало действительности). 

На приведённых тут снимках - характерный момент зарождения очереди возле старого промтоварного магазина, это ещё "в Бараках". Его директором был известный всему посёлку "Сашка" (Взрослые говорили: "К Сашке завезли мягкую мебель".) Двери ещё заперты, но наши мамы уже начеку.

Очередь была механизмом распределения и способом социальной самоорганизации. Её структура очень сильно отличалась в зависимости от места. И если сзади раздавалось обычное: "За мной ещё трое занимали", то из начала доносилось вопиющее: "Женщина, вас тут не стояло!"

Расширенный вариант статьи можно прочитать здесь.

20 лет спустя

Последний раз наш выпуск собрался вместе спустя 20 лет - в 1995-м. Пришли все, кто был в зоне досягаемости. Тогда ещё были живы почти все наши учителя. И нас самих было гораздо больше. И школа не стала совсем чужой, хотя и была уже новой. Мы собрались в школе и казалось, что большая часть жизни всё ещё впереди. И что таких встреч в будущем будет ещё много.

От того сбора у меня остались снимки, которые лучше чем слова передадут наше тогдашнее состояние и настроение. Хотя это уже и не чёрно-белая история, но это её продолжение...

Людмила Семёновна Ткачук. Кому - директор, а мне - первая учительница.

С именем Людмилы Семёновны Ткачук связан период расширения нашей старой школы, пристройкой нового корпуса. В это время она была директором. Но за время нашего ученичества Людмила Семёновна, на наших глазах, прошла все остальные стадии своей педагогической практики - от учительницы первоклассников, до завуча школы.

Теми первоклассниками, с которыми она пришла в школу, были мы - 1 "б" 1965 года. Нас она учила азам письма, грамоты и школьного общежития. Не знаю почему, историк по своей специальности, она должна была взять первоклашек, но благодаря именно этому у нас сохранились какие-то особые отношения с этой волевой и умной учительницей.

Любопытными были тогдашние отношения поселковских учителей и поселковских учеников. Помню, что мы часто бывали у Людмилы Семёновны дома - но не в качестве подопечных, а просто так, заходили в гости. На чашку чая. (Первоклашки!) Тогда в столь тесном общении не видели, правда, ничего экстраординарного. 

Правда мы были её учениками всего год - после этого её "начали продвигать", а у нас, за короткий срок, поменялось несколько эпизодических училок. Потом, уже в старших классах, Людмила Семёновна вновь возникла у доски - но уже, как преподаватель истории и обществоведения (наряду с Алексанрой Ивановной, Идой Алексеевной и Аллой Ивановной Сапрыкиной, если не ошибаюсь, которая была первым школьным историком). 

А после, долгие годы, мы периодически встречались на улицах посёлка, или в школе - после окончания у нас долго сохранялась потребность зайти в родную школу и просто так встретиться с кем-нибудь из учителей. И было видно, что она не только помнит каждого из нас, но и высказывает вовсе не дежурный университет к тому, что с каждым из нас происходит в жизни.

Благодаря тому, что Евгений Иосифович Жуков частенько бывал в нашем классе (с нами училась его дочка Лена), у меня есть редкая для нашего времени возможность, ещё раз встретиться со своим 1"б" и своей первой учительницей. Заглянуть в то время, от которого уже пролетело полвека...

Шашлычная тяга детства.

Не знаю, как у других, а мои самые яркие детские гастрономические впечатления связаны с шашлыками...

Весть о том, что в ближайшие выходные взрослые собираются "жарить шашлыки", сама по себе вызывала сладчайшее бес­покойство в предвкушении не столько даже самой трапезы, сколько сопутствующего ей ритуала. Действо казалось почти волшебным - недаром основные функции брали в нем на себя наши отцы, обычно весьма равнодушные к готовке пищи.

Сладость момента усу­гублялась тем, что настоящий шашлычный праздник происходил вне дома (дома, в саду, происходили маленькие домашние «шашлычки»), а с обязательным выходом на природу, которая, правда, лежала рядом «за Речкой». Место, где происходили эти веселые и беззаботные пикники, так и называлось в разговоре между своими - Шашлычные тополя.

Тополя эти, неизвестно когда и кем посаженные на берегу своенравной и грязной Цыганки (к появлению посёлка они, как и окрестные ивы – были уже солидными деревьями), стали непременным атрибутом наших тогдашних шашлыков. Без их всегдашней тени и шлепанья листьев где-то в вышине - картина бы, наверное, сильно проиграла. Как и без того дружного единения взрослых, которое почему-то так радует и заводит ребенка, превращая его жгучее желание внести свой вклад в общее дело в неуправляемое буйство.

Собираясь с разных улиц к «переправе» (на конце нашей Садовой), все шли к Шашлычным тополям весёлой и шумной толпой. Наши мамы сразу начинали хлопотать по обустрой­ству бивуака - расстилали одеяла, доставали хлеб, резали овощи. Словом - со­здавали тот мимолётный уют, который способны создать только женщины.

Отцы наши, сознавая выпавшую на их долю ответственность, были сосредоточены и суровы (по крайней мере – суровее, чем мамы). Опрокинув, для почину, по маленькой и заев хлебом, они принимались за дело. Нужно было приготовить мангал, наломать принесённый с собой саксаул (тогда саксауловые леса в Прибалхашье ещё не были изведены), разжечь костёр и нажечь углей, нанизать мясо на шампуры (из заострённой алюминиевой проволоки) и, наконец, водрузить поверх жаровни вожделенный продукт - плод изощрённой человеческой кулинарной мысли.

Наступал момент самый ответ­ственный и томительный. Время медленно растекалось вместе с шашлычным ароматом, а смертельная опасность - захлебнуться собственной слюной - подталкивала всё ближе к спасительному очагу. (Было в этом ожидании что-то совсем первобытное!) Лёгкий дымок сиреневыми нитями вплетался в глянцевитые кроны притихших тополей, мясо подёр­гивалось шкварчащей коричневой корочкой, белёсые угли алчно шипели от капель знойного сала. Временами тут и там вспыхивал неожиданный и хищный пожарец, и хранители очага мужественно бросались с бутылкой уксуса на борьбу с огнем. Костерок огрызался ядовитым шипением и выпускал шелестящее облачко пара.

Иногда кто-нибудь из шашлычков выбирал из обоймы шампур и, обжигая губы, откусывал от куска мясо - в такие моменты всё наше внимание было приковано к следующему за этим приговору. Но пробующий недовольно чмокал языком и возвращал шампур на место. Ещё сыровато. Это приво­дило нас, детей, на грань голодного обморока!

...С тех пор я перепробовал много шашлыков в разных странах. Но нигде и никогда вкус их не приближался к тому, из детства. Давно отшелестели своё Шашлычные тополя -  в 90-е их свалили дачники, получившие здесь участки. Но вкус шашлыка, который когда-то давно готовили под их сенью, кажется не выветрился до сих пор.