5 октября 2017 г.

Время вспоминать. Год без Вячеслава Павловича Черняева.


Каждая эпоха держится на личностях, которые можно назвать «осевыми», или «опорными». Без них, история – не история. Вот и без Вячеслава Павловича Черняева, светлое прошлое нашего посёлка будет неполным и ущербным.
Его удивительная способность, легко находить общий язык со всеми - роднила его с великим множеством самых разных людей. Доброжелательная коммуникабельность Черняева – это дар свыше, похвастать им мог далеко не каждый. Он смотрел на окружающий мир с улыбкой, но это была не характерная для «физиков» ироничная ухмылка снисхождения, а нечто совсем другое, от чего за версту веяло ненаигранной искренностью и врождённо-добрым отношением ко всем и вся. Такое даётся только очень сильным людям, живущим в гармонии с собой.
В. П. был очень сильным человеком. Во всех отношениях. В нашем детстве, для каждого из нас, именно он был эталоном чего-то богатырского и непобедимого, именно ему в нашем детском мировосприятии отводилась роль первого поселкового силача. И он вполне соответствовал всему этому ощущению.
В поколении наших отцов было немало великолепных спортсменов, но именно Черняев олицетворял собою спорт во всей его красе. Даже когда он выходил на площадку в составе команды (будь то институтская хоккейная рать, или баскетбольная дружина), то сразу же притягивал к себе большую часть внимания, как соперников, так и болельщиков. Потому что, обладая недюжинной силой, он однако побеждал красивой техникой, искусством. В наш посёлок Вячеслав Павлович уже приехал универсальным спортсменом, состоявшись ещё в родном Чимкенте. Говорят, что на тамошний стадион специально приходили для того, чтобы полюбоваться его прыжками с шестом.
Ну, а для нас, поселковских мальчишек 60-х – 70-х годов, В. П. был в первую очередь наставником, благодаря которому баскетбол в нашей школе стал одним из любимых и «профильных» видов. Не случайно же мы побеждали на соревнованиях самых разных уровней. Авторитет Черняева-тренера был непререкаемым и не подлежащим сомнению.
Но физические данные не умаляли и не затмевали в нём прочих достоинств, и он не остался в памяти, как только «хороший спортсмен». Я уже говорил, что Черняев поразительно легко сходился с людьми и умел находить общий язык со всеми. В том числе и с детьми, имеющими неприятное свойство вырастать, матереть и старится. И вот, что удивительно,  мы становились старше, умнее, мудрее, а он всё равно оставался для всех нас неизменно интересным и увлекательным. Уже позже я осознал, что Вячеслав Павлович обладает удивительной способностью - открывать себя не всего сразу, а постепенно и ровно настолько, насколько ты сам того заслуживаешь.
В своей журналистской деятельности мне приходилось пару раз посещать Реактор. Не побоюсь сказать, что именно он, В. П. Черняев, неизменный главный инженер, был подлинным хозяином этого грозного научного прибора-монстра, вокруг которого и создавался наш ИЯФ. Он не только знал досконально все принципы и нюансы своего дела, но, как мне показалось, любил до самозабвения свою работу  и сам Реактор. Не побоюсь теперь сказать нескромно, но Черняев был истинной душой всего этого закрытого объекта. И когда в воздухе завитали «зелёные настроения» по поводу остановки, именно он встал грудью на защиту своего любимого питомца.
Недаром он часами мог рассказывать обо всех тонкостях проекта и позволял совать нос всюду, куда только можно было засунуть. (Когда, уже будучи пенсионером, он как-то в разговоре  заметил, что вот, дескать, если бы «мы» были при аварии на Фокусиме, то тех последствий может быть и не случилось бы – ему верилось!)
…Помню, в последнее посещение  Реактора, лет 20 назад, мне в голову взбрела бредовая идея (она же – навязчивая мечта детства) – взобраться на реакторовскую трубу и поснимать оттуда окружающее. Когда я поделился этим с В. П. его глаза хитровато разгорелись:
- Давай, сходим!
Утрясать восхождение со службой безопасности пришлось недолго. Там удивились и разрешили. Но с одним условием – никаких съёмок. Но это уже не смутило и не остановило, без съёмок, так без съёмок – мы всё равно полезли по лестнице наверх. Черняеву тогда было уже 60 лет.
Вспоминая чудесные свойства души В. П., нельзя пройти мимо его дома, двери которого были распахнуты всегда и для всех. На первый взгляд, спокойно-флегматичный Вячеслав Павлович был лишь фоном для свойски-темпераментной Татьяны Андреевны. Но это – иллюзия. На самом деле эти два человека, вроде бы таких разных, настолько идеально дополняли друг друга, что для многих стали чем-то неразделимым, целым.
«Пироги» Татьяны Андреевны и «настойки» Вячеслава Павловича вместе составляли необыкновенно уютную и подкупающе родную ауру. И заходя (случайно, спонтанно, «на огонёк») к Черняевым, всяк входящий, даже и имея какое-то конкретное дело, всё равно каждый раз совершал какой-то ритуал причастия - к тому прошлому, которое уже повсеместно исчезло за этими стенами. Так получилось, что их дом стал последним оплотом атмосферы нашей былой поселковской жизни и духа невозвратимой и великолепной эпохи юности наших родителей.
…Последний раз я виделся с ним проходя мимо.
- Добрый день, Вячеслав Павлович!
- О, привет! Пошёл?
И лукаво улыбнулся, будто зная лучше меня, куда это и зачем я иду мимо…