12 июля умерла наша незабвенная «физкультурница» - Любовь Михайловна Булгакова.
Случайно натолкнулся на её
свежую могилу, на нашем кладбище. Жалею, что не знал и не смог проводить одну
из любимых наших учительниц. В посёлке старожилы столь растворились в массе
новых жителей, что сегодня многие вести доходят с сильным опозданием…
…Мы любили Любовь Михайловну, потому что любили физкультуру. А может
быть – наоборот, любили физкультуру, потому что её вела Любовь Михайловна.
Учительница, в которой, кажется, не было ничего физкультурного, кроме
неизменного трико (она, вроде бы, и закончила совсем другой факультет, чуть ли
не биофак). Ничего - кроме любви к своему предмету и положительной энергетики,
которая передавалась от неё – к нам, её ученикам.
Задор Любви Михайловны вполне компенсировал отсутствие у неё
спортивных качеств. Она – не показывала, что и как, а… Рассказывала. Но, при
этом, так доходчиво и зримо, что всё всем было ясно без всякой демонстрации.
- Нужно, вот так разбежаться и – си-и-и-льно прыгнуть (метнуть
копьё, толкнуть ядро и т. д.)!
А ещё, наша любимая Любовь Михайловна обладала какой-то абсолютной
безвредностью. Не помню, чтобы он на кого-то срывалась и на кого-то кричала. Двойки
ставила, испортить аттестаты – не боялась. Но, при этом, ничего личного в этом
не было. Заслужил – получи.
Она была патриотом школы и всегда замечалась на острие всех наших
школьных спортивных атак. Организовывала ли школьные спартакиады, возила ли нас
на всякие «районы», отстаивала ли тех, кого где-то незаслуженно «засудили», болела
ли за своих, жалела ли проигравших.
Долгое время Любовь Михайловна была единственным преподавателем
физкультуры в нашей школе (до появившегося, к нашим старшим классам, Сергея
Борисовича). Вернее, другие – были, мелькали, но как-то меркли и вяли на фоне
её авторитета. И не воспринимались нами серьёзно. (Помню мелькал один субчик,
который приходил на урок в накрахмаленной белой рубашке с жабо и лакированных
туфлях, под которые ему нужно было подкладывать газету, чтобы не запылить.)
Мы любили нашу Любовь Михайловну, и наша Любовь Михайловна отвечала
нам тем же. И то, что она, как и почти все наши педагоги, осталась в нашей
памяти вечно живой и вечно "той" – это не свойство нашей памяти…
