«Кайнар» - день за днём. В поход! (3.)

И вот, когда силы и надежды уже почти отлетели от бренных детских тел, растянувшийся отряд облетает долгожданная радость. Дошли! Дошли  - первые. А кому-то до этого ещё шагать и шагать! Но весть мобилизует всех и даже те, кто ещё совсем недавно считал себя обречённым и с каждым каждый шагом поминал глупую уверенность, заставившую уйти из лагеря (где, сейчас уже – полдник: холодный кисель и пирожок с повидлом!), даже они, чудесным образом возрождаются и начинают угрожать пяткам впередиидущих.

Разбивка лагеря, разжигание костра, поиск куда-то запропастившейся заварки ("грузинского чая"!) – это всё уже моменты радости. Тем более что бивак вовсе не представлял собой чего-то иконописного. Часто это был здоровенный брезентовый тент, который несли самые сильные ребята. Его натягивали между деревьями и спали под ним вповалку. Впрочем, и сон этот был весьма относительным. Долго не смолкала гитара, долго не прекращались рассказы и шутки. А кто-то вообще сидел всю ночь у костра, подкладывая дрова и вслушиваясь в шум реки.

В походе не было жёсткого лагерного распорядка. В походе мы чувствовали себя взрослыми. А взрослые, которые сопровождали нас, хорошо понимали важность сего момента и не давили радости особыми запретами.

Среди сопровождавших юных походников когда-то был и Е. И. Жуков, старые снимки которого дали возможность вновь окунуться в атмосферу, а некоторым – увидеть себя, таким, какими они были уже почти полвека назад…

«Кайнар» - день за днём. В поход! (2.)

В поход ходили в соседнее ущелье (в памяти всплывает название Бахтияр). Несмотря на всю пафосность действа, признаем честно, наши походы были скорее знаками, нежели какими-то спортивными подвигами. Хотя – как сказать. Для кого-то это была возможность не только испытать, но и проявить себя. Детский максимализм не терпел того, чтобы поклажа за чьей-то спиной была тяжелее, чем за плечами у тебя самого.

Брезентовые детские рюкзачки, которыми счастливил юных туристов советский Мингегпром, вполне соответствовали задачам героизации процесса. Несмотря на все старания уложить всё как надо, уже через полчаса какая-нибудь консервная банка начинала набивать поясницу, а узенькие лямки норовили отделить ключицы от торса.

Солнце вставало и начинало припекать во всю, прибавляя аргументов сомневающимся в счастливом исходе крутого маршрута. Часы тянулись всё медленнее, вода во фляжках становилась фата-морганой, вещи всё сильнее скрючивали спины…

Дойдём ли?

Куда ж денемся!

Пионеры - своих не бросают!

… Если вдуматься, то маршруты, по которым «ходили мы походами» (так обязательно называлась стенгазета, выпускаемая по возвращении) - были совсем простыми. Но в детстве всё воспринимается слишком гипертрофированно. От того оно, детство, столь перенасыщено событиями и впечатлениями, которых нам начинает так не хватать с годами.

Ну, а на данных снимках Е. И. Жукова, всё же не поход, а экскурсия всего лагеря. Подготовка к походу.

«Кайнар» - день за днём. В поход! (1.)

Второй ожидаемой радостью нашей лагерной жизни был поход. Полноценный. С рюкзаком. Ночёвкой. Походной бурдой, самостоятельно сваренной в цинковом ведре. Страшными рассказами у костра.

Про былые походы былинных смен многие лета продолжали существовать и передаваться восторженные изустные рассказы. Почти что мифы. Приехать в лагерь и не побывать в походе - было равнозначно вообще не ездить в лагерь! Поход… Это – поход!

Для солагерников он был ещё и своеобразной линией, отделявшей тех, кто до похода дозрел - от всех прочих. В поход ходили только старшие отряды. Уделом же всех остальных были банальные однодневные экскурсии по окрестностям. Потому момент расставания был не простым прощанием, ведь он (редкий случай!) разделял лагерь надвое.

Уходившие начинали жалеть себя лишь через несколько часов пешего хода. Остававшиеся ощущали образовавшуюся пустоту и брешь в лагерном бытии тотчас же…

«Кайнар» - день за днём. Праздник Нептуна – кульминация.

У праздника Нептуна были все составляющие классического карнавала – костюмы, вымазанные сажей лица, шутовской разгул нечистой силы (в которую необыкновенно легко и органично превращались советские пионеры) и своеобразная смена полярности, когда первые вдруг становились последними, и наоборот.

Потому-то долгожданной кульминацией праздника было вовсе не явление Нептуна на плоту. Нептун, хотя персонаж и уважаемый, но вовсе не Дед Мороз! Подарков от него ждать не приходилось. Хотя, также как и тот («с бородой из ваты»), этот («с бородой из травы») – обладали правом давать отмашку пику торжества. А апогеем было поголовное и неотвратимое купание в мутных водах бассейна привычных лагерных авторитетов – начиная от самой безобидное пионервожатой и заканчивая самим директором. Уйти (уползти, убежать) от этого не удавалось даже закалённым в спортивных баталиях физкультурникам. Когда энергия многих направлена в одну сторону, дети (а пионеры – тем паче) – страшная сила!

Эта карнавальная вседозволенность, превращавшая рядовых карнавальщиков во всесильных монархов, доводила всех участников действа до абсолютно счастливого состояния, и наполняло окрестные горы таким поросячьим визгом (с обеих сторон!), что окрестные рощицы замолкали и пустели, словно обработанные дустом! И бедные субъекты природы осторожно возвращались в свои норы и гнёзда только на следующий день…

«Кайнар» - день за днём. Праздник Нептуна – подготовка.

В насыщенной лагерной жизни было три момента, которые мы с нетерпением ожидали с начала смены. Без них, жизнь эта потерпела бы полное фиаско в глазах солагерников. Потому-то ни один заезд не обошёлся без:

1. Праздника Нептуна 

2. Турпохода 

3. Родительского дня.

Я расположил три главные радости пионерлагерного бытия в порядке их долгожданности.

Праздник Нептуна, придуманный во времена парусного флота и Великих Географических Открытий для инициации впервые пересекавших экватор, невероятным образом перекочевал в список обязательных мероприятий всякого нормального пионерского лагеря в СССР. Здесь он также знаменовал собой пересечение своеобразного экватора в очередном заезде. И знак полноценного приобщения всякого благополучно пережившего сие славное торжество к вечной памяти о счастливом и радостном детстве.

Праздник Нептуна начинался задолго до непосредственного действа. Каждый отряд готовился к нему особенно. Фантазия, порой, переходила все грани! Когда же была готова и отрепетирована каждая роль, наступала долгожданная пора надевать костюмы и накладывать грим.

Думаю, что эти снимки (из фототеки Е. И. Жукова) расскажут больше, чем слова!

«Кайнар» - день за днём. Лепка пельменей.

Как я говорил вчера, каждый день в лагере таил в себе элемент неизвестного. К примеру, кто накануне мог знать, что завтра ему суждено будет освоить нелёгкое искусство приготовления пельменей?

Но пионерлагерь – это не бесконечная анимация за деньги родителей. (Я вообще-то сомневаюсь, что наши родители что-то платили, но если даже так – это были весьма символические деньги.) И хотя основная работа по пропитанию лежала на снабженцах, поварах и посудомойщицах – дежурство по столовой включало в себя не только формальную проверку чистоты рук входящих. Мы сами резали хлеб (хлеб, кажется, пекли в  Каракемире, и – что это был за хлеб! - на полдник его часто подавали с каким-нибудь киселём или чаем и это было истинное лакомство!), расставляли по столам порции и убирали после еды вылизанные до состояния промышленной девственности чашки-ложки. И не только.

Как свидетельствуют приведённые снимки, по крайней мере, самые старшие были задействованы в таких архиважных мероприятиях, как приготовление пельменей. Не исключаю, что для многих это было впервые в жизни – дома наши мамы обычно справлялись со всеми кухонными делами  без посторонней помощи. Если даже считать, что к обеду в лагере подавалась детская порция из 10 пельменей (но – крупных), на ораву в 150 человек их предстояло приготовить полторы тысячи! Однако – никто не роптал, напротив, новое дело несло с собой прилив творческой активности и процесс проистекал весело и бодро.

Что до дежурства вообще, то от него освобождались только самые мелкие отряды. Это был один из непременных элементов лагерной жизни.

…До сих пор помню напряжённое состояние ответственной суеты во время дежурства. Особенно когда почему-то не успевали вовремя.  Отчаянную беготню девчонок с подносами в белых колпаках. Шумную ораву едоков, моментально переполняющую помещение. Нервный перестук ложек по мискам (то и другое – чистого алюминия!), ритм которого постепенно сникал к концу яства. Долгожданно-чарующий голос сверху: «А кому добавки?» Чей-то отчаянный и обречённый фальцет: «А у меня компота нет!». Шумный сдвиг стульев и дружный крик сытых детских голосов: «Спа-си-бо!». Повторение ещё раз - для следующей смены. И, наконец, в финале – смена ритма почти до полной остановки и заслуженный обед (завтрак, ужин, полдник) для самих дежурных. Неспешный и особо вкусный. А потом совсем уж бесконечный и замедленный путь освободившихся от наряда в гору, к лагерю…

(О заветном процессе принятия пищи в лагере я уже писал -"Радость №1"). 

«Кайнар» - наш детский Эдем, среди яблоневого сада.

Вернусь к тому, к чему возвращаюсь в памяти каждый раз, стоит наступить очередному лету. К нашему благословенному пионерлагерю «Кайнар». (Тем более, что обещал возвращаться к этому не  раз.)

Смена в лагере длилась почти целый месяц. Но тоска по покинутому дому, если у кого-то и наступала, то только у самых «домашних», да и то - под занавес пребывания. Потому что скучать-то было некогда. Каждый день лагерной жизни был полноценно заполнен с подъёма до отбоя (и даже позже). И, кроме мероприятий согласованных распорядком, всегда таил в себе что-то неординарное и неожиданное.

На снимках – сбор яблок. Это вовсе не пиратский налёт на ближайший колхозный сад. Идеалом советского пионера был всё же гайдаровский Тимур (не тот, что разваливал экономику, литературный). А злостный Мишка Квакин (гроза садов и огородов!) был антигероем. Хотя, чего греха таить, каждому из нас доводилось примерять на себе неприглядную квакинскую сущность – яблоки и урюк из сада соседей, от чего-то, всегда казались более ароматными и вожделенными, нежели растущие у собственного дома. Но этот грех не был системным. А тут, в «Кайнаре», его вообще не могло быть в силу того, что лагерь был пионерским (с тимуровскими идеалами), а главное - никаких садов поблизости не было вообще.

Зато вокруг произрастали целые рощи диких деревьев. Тех самых яблонь Сиверса, от которых и произошло всё яблоневое многообразие Земли. В сравнении с теми яблоками, на которых мы были воспитаны (наши поколения ещё захватили настоящий алма-атинский апорт, да и не только), горной дичке было о-очень далеко от идеала. Оскомина от неё разъедала языки и зубы и превращала желудки в бурлящие жерла вулканов. Однако для нас было достаточно того, что это было съедобно – остальное было мелочью.

Запечатленная объективом Е. И Жукова компания по сбору плодов дикоросов, скорее всего приурочена к последней, августовской смене. Ко времени созревания (яблок, разумеется). Мне лично (дважды бывавшему в «Кайнаре», но в июне-июле) участвовать в подобных мероприятиях не приходилось. Думаю, что собирались яблоки не для того, чтобы занять чем-то пионеров, а для того чтобы сварить в столовой для лагерников здоровый и вкусный компот. «На третье.»  Наполненные корзины и несут прямиком в столовую.