Рад сообщить, что появилась вторая книга серии "Как мы жили в СССР". Весенняя. 

Все подробности  здесь .

Арка в Табаксовхозе

 

Все, кто жил в Посёлке и окрестностях в советские времена, помнит эту арку, которая открывала въезд с Кульджинки на главную улицу Табака (названия её не знаю). Теперь тут всё застроено магазинами, магазинчиками и лавками рынка, а когда-то это было вполне самодостаточное архитектурное сооружение. Многие из нас не раз прохаживали её в обеих направлениях, приезжая сюда по своим надобностям: в книжный магазин, к друзьям-родственникам (у кого были), на танцы (кто ездил).

Говорят, что уже в советские времена арка подвергалась разрушениям – какой-то автокран не сумел вписаться в габариты. Но снимок относится не к тому казусу, на снимке, скорее всего запечатлён знаменательный момент монументального «выправления имени» совхоза-миллионера. В название которого был внесён орден Ленина, которым знаменитое хозяйство наградили в…

А когда наградили?

 

Мотороллер-хлебовоз из начала 1960-х

 

Это грузовой мотороллер, который разъезжал по нашему Посёлку в первой половине 60-х, хорошо был известен всем жителям. Потому что на нём развозился хлеб по улицам в то время, когда в стране (и в нашей целинной республике) вдруг возникла неожиданная напряжёнка с самым главным продуктом.

Неурожай зерновых случился в СССР в 1963 году. Свою роль сыграл в этом аграрный волюнтаризм Хрущёва, на который наслоилась и засуха, накрывшая почти всю страну. Я помню этот казус довольно смутно, но этот мотороллер, который в определённое время приезжал к нам на Садовую и водитель которого раздавал (продавал?) выходящим встречать кирпичики чёрного хлеба (за 16 копеек, а то и ещё более грубого – за 14), в памяти застрял.

Доставленный  хлеб тут же частично перепадал от родителей нам, вечно голодным «детям улицы», всегда случавшимся рядом. Несмотря на «второй сорт» отломанные от буханок румяные корочки обладали такой притягательностью, которой могут лишь завидовать любые продукты любых современных пекарен. Когда доставщик распахивал дверцы фургончика, уставленного деревянными лотками, запах свежего хлеба перебивал все прочие ароматы улицы.

При этом вряд ли речь шла о голоде, но недостаток хлеба (а особенно качественного, белого) ощущался. Впрочем, такое распределение (где-то пишут даже о возвращении хлебных карточек) было весьма краткосрочным. И вскоре народ вновь потянулся к привычному хлебному магазинчику, который располагался в начале 60-х в первом «торговом центре» Посёлка, в Бараках (там торговала тётя Соня Возовикова, мама Серёги, Натальи и Гришки), а вскорости переехал в новый - к Аспирантскому общежитию.

Интересно, что весь тогдашний Посёлок снабжался хлебом единственным хлебным магазином.  

Мечта об Африке

 

В своей книге "Как мы жили в СССР (зимой)" я много писал про культ чтения существовавший в стране во времена моего детства и юности. Не ошибусь, если скажу, что именно читательские пристрастия сделали нас такими, какие мы есть. Хотя и не все мы стали космонавтами, пиратами и мушкетёрами, детские мечты, заложенные проглоченными томами, всё равно никуда не делись. Сидят где-то глубоко внутри. Терпеливо ждут воплощения.

Что до меня, то скажу честно, что именно книги поставили меня на тот путь, по которому я и двигаюсь с тех пор, зародили в душе ту мечту, которую я и воплощаю в свою жизнь по мере сил и возможностей.

...У нас дома было принято дарить друг другу книги. И это были отнюдь не формальные подарки, в отличие от тех, которые я получал от друзей-приятелей каждый в День Рождения, и от соклассниц к каждому 23 февраля. Дома знали цену книгам и особую цену нужным книгам. И всячески поощряли мои ранние увлечения: зоологией, историей, палеонтологией, географией. Многие книги из тех подарков сохранились в моей библиотеке. И сохранили на форзацах дорогие сердцу автографы, выведенные правильным почерком матушки, академическими рубленными буквами отца и немного искривлёнными строчками деда (раненная в конце войны рука не позволяла ему писать легко и быстро).

«Читая эту книгу, ты поймёшь, что труд учёного – это самый тяжёлый, хотя и самый интересный труд. Пусть эта книга введёт тебя в светлый и беспокойный мир науки.

                                        Мама, папа. 31 декабря 1971 года»

Эта надпись - на учебнике "Основы палеонтологии", выпущенном издательством МГУ. А вот – от деда:

«Дорогой Андрюша!

Дарю тебе эту книгу в день твоего рождения, когда тебе исполнилось 9 лет.

                       Дедушка. 22 мая 1967 года. г. Алма-Ата.»

Дед надписал книгу А. Свирина с захватывающим названием «Большая охота», которую купил в Москве, будучи в командировке. И она спустя год, стала ещё одним пленившим воображение многостраничным приключением. Она породила мечту про Африку.

Я ярко помню, как обожгла меня эта новая грёза. Это были летние каникулы после 3 класса (после «Плутонии»). Я лежал на одеяле, в тени развесистого крындаля, у забора, и зачитывался незатейливым повествованием Свирина, где он так вкусно и понятно живописал Африку и её обитателей.

А уже потом был Майн Рид, тоже проглоченный на раз (теперь я намертво вязну в первых десяти страницах его объёмистых томов!). А совсем потом, уже после школы – Хэм и Хантер, которые интересны и ныне. А в старших классах интерес к Африке подогревался ещё и нашими журналистами-международниками (вроде Кулика), и книгами "про животных" Акимушкина и Банникова, Адамсон и Грджимека. Ну и конечно – «Клубом путешественников», руководимого незабвенным Юрием Александровичем Сенкевичем.

…Интересно, что в последнем путешествии Сенкевича – мы были вместе. В Астрахани. На странном мероприятии, названном почему-то «международной журналистской экспедицией», а по сути - банальном отмывании денег. Ю. А. в основном пил и устало купался в лучах увядающей славы. Через неделю, уже в Индии, я узнал, что его не стало…

...Хотя, пожалуй, когда я учился в школе, вместо Сенкевича «Клуб» ещё вёл Шнейдеров. Это была передача, которую я старался не пропускать. Особенно, когда сюжеты касались Африки.

Африка, правда, со временем отошла на второй план в рейтинге моих интересов. Но многие другие места на этой планете, мечтания о которых зачинались тогда же, параллельно, в процессе упоительного чтения-поглощения, со временем стали для меня вовсе не абстрактными точками на карте. Об этом, кстати, я рассказываю в другой своей книжице "К западу от Востока. К востоку от Запада" (Книга первая и Книга вторая)