Шайбу! В каждый дом…

Во времена нашего детства хоккей был повсюду. Мы знали советских хоккеистов не хуже, чем наших космонавтов. А космонавтов до 80-х годов помнили всех. Когда, отправившись за океан, наша сборная наковыряла канадским профессионалам, то никто из нас особо и не удивлялся. А как ещё должно было быть? Это же – наши! Михайлов – Петров – Харламов. Фетисов. Рогулин. Третьяк. Чтобы эти, да не справились с какими-то канадцами, которые и на чемпионат мира-то не приезжали… Нонсенс!

В те времена у каждого пацана обязательно была клюшка. Как правило – деревянная и прямая. Легко ломающаяся в непримиримых схватках на льду, или на заснеженной улице. Мальчишки в валенках, по многу часов гоняющие шайбу перед окнами, были в те годы весьма привычны для глаз. Но это не от того, что мы не стояли на коньках, а исключительно от переизбытка энергии, в перерывах между походами на каток.

Промышленность, наладившая массовое производство клюшек, не очень заботилась спортивными нюансами инвинтаря. Так что, купленная в спортивном магазине «Динамо» (а других и не было) типовая клюшка (стоила 4 – 6 рублей) нуждалась в доводке. Перво-наперво её ударную поверхность нужно было обмотать изолентой. Во вторых – попытаться изогнуть - так, чтобы можно было лучше подкручивать шайбу, но не так, чтобы поломать (такое случалось). Клюшки производились из толстой проклеенной фанеры без всякой фантазии.

Случались, правда, среди нас счастливые обладатели «настоящего пластика», но таких встречалось немного. Купить пластиковую клюшку было куда труднее, чем простую, деревянную. Помню, когда в классе третьем мы с бабушкой отправились в магазин за моей первой клюшкой, то их там вообще не оказалось. И тогда вместо клюшки для хоккея с шайбой, мне предложили купить другую, для хоккея с мячом. Таким образом в первом же матче (тем же вечером) я играл изогнутой клюкой. По шайбе попасть было трудно, почти невозможно, но зато цапануть супостата за лодыжку получалось мастерски!

Когда наша сборная побеждала всех на планете, на улицах наших городов в хоккей играли все пацаны. Думаю, что эта связь взаимоопределяющая.  В нашей школе полноценная хоккейная дружина была в каждом классе. Так что чемпионат школы случался в сезон обязательно, а битвы «класс на класс» (или даже, как у нас, «английская группа на английскую группу») происходили перманентно.

Близость катка определялась по характерным щелчкам клюшками по шайбам, задорным крикам (всегда, правда, цензурным – каток редко бывал целиком в распоряжении одних только хоккеистов) и треском бортов от силовой борьбы. Силовая борьба в то время отличалась жёсткостью не в силу жестокости, а потому, что большинство из нас играли без всякой защиты – щитки и каски появлялись уже на следующим уровне игры, до которого большинство из нас так и не добирались. Так что свежими синяками и ссадинами мог похвастаться любой и особого внимания на это не обращали.

Интересно, что некоторые технари предпочитали гонять шайбу не на хоккейных дутышах, а на коньках для фигурного катания. Таким был незабвенный Серёга Возовиков, который, вместе с Иваном Назаренко, Маликом Ерматовым, Эдиком Боосом, Саней Околовичем, был среди лучших игроков нашего класса. Вообще – у нас была классная команда класса! И когда за два года ранее из школы выпустились наши главные конкуренты (там играли: Андрей Локтионов, Олег Бельский, Иван Водопьянов, Сергей Шиков), то достойных супостатов больше не осталось.

Важным для нас, мальчишек, был постоянный пример для подражания. И в большей степени даже не тот, который вырывался из экранов телевизоров во время трансляций матчев нашей знаменитой сборной, а тот, что был перед глазами постоянно. Дело в том, что поколение отцов также поголовно стояло на коньках и, в силу своего возраста и опыта, умело играть в хоккей никак не хуже нас! В институте (ИЯФе) была сильная хоккейная дружина, которая периодически играла с такими же ведомственными любителями. Тогда болеть «за наших» приходил на каток чуть ни весь посёлок!

А ещё постоянно случались матчи между институтом и школой. Снимки, обнаруженные в фототеке Жукова, как раз таки и сохранили  один из таких актов передачи опыта от «отцов» к «детям». Видимо снимки сделаны где-то в конце 60-х, когда лёд заливали перед входом в институт, и никакой хоккейной коробки ещё не было (она появилась вскоре, как только каток переехал к достроенному ДК, вокруг которого и образовалась спортивная инфраструктура посёлка).

«Детей» идентифицировать не могу, хотя лица знакомые. А среди «отцов» выделяю Вячеслава Палыча Черняева, Ким Васильича Шарапова и Льва (не помню отчества) Смирина.

Поколение саночников.

Одним из непременных и всеми любимых зимних развлечений считались у нас катания на санках. Не знаю, как ныне - но в те времена санки были в каждом доме. В основном это были лёгкие массовые салазки с алюминиевыми полозьями. Но в некоторых семьях сохранялись старые санки, изящно (с завитками!) выделанные из гнутой железной арматуры какими-то былинными кузнецами-умельцами. На таких катались ребята «из бараков» и «бригадские». Встречались в посёлке и редкости вроде «финских саней» - эдакого стула на полозьях – на подобных, помнится, разъезжали по улицам «отцы и дети» Анзон.

Весь этот санный парк хранился по чердакам и сараям до первого снега. Ну, а уж после - не простаивал. На санках (а не на джипах) утром отвозили клюющих носом детей в детские сады. Нужно вспомнить, что в те годы машин почти не было, и никаких проблем со скользкими дорогами тоже не существовало. А потому, не знающие соли и песка улицы были покрыты чистым снегом, со временем, превращавшимся в чистый лёд. Так что на них с одинаковым комфортом чувствовали себя и лыжники, и конькобежцы, и саночники.

Неровный профиль посёлка позволял с разбега улечься на сани животом и некоторое время лихо скользить под уклон. Особенно идеальна в этом отношении была покатая улица Космонавтов и наша горбатая Садовая. Это, если были санки без спинки. Если же нет, то дети до одурения катали друг друга, попеременно меняясь местами. Впрочем, куда раньше этого одурения наступало отрезвление – очередной грозно-призывный окрик родителей (ужинать, готовить уроки, спать). Сами мы, если и сдавались добровольно, то лишь «с повинной» - когда одежда становилась насквозь мокрой и начинала дубеть на морозе, а руки-ноги доходили до первой стадии обморожения. (Эх, сейчас бы мне немного той энергии, которую природа так расточительно тратила в детские годы!)

Но подлинным праздником для нас были катания с горок. Главная поселковая горка (та, что на фото) располагалась там, где и ныне. Возле «нижней» остановки. Странный курган появился тут ещё до того, как начали строить посёлок. (Мой приятель, археолог Фёдор Григорьев, высказывал предположения, что этот курган может иметь весьма древнее происхождение.) В оные времена тут собиралось по несколько десятков человек – крики, визги и скрип полозьев не стихали до полуночи.

Встретиться «на горке» приятели договаривались ещё на уроках. Но сюда приходила не только совсем зелёная малышня. Горка стала трамплином для многих романтических отношений. А по выходным сюда вообще являлись целыми семьями – наши молодые и мобильные родители и сами не прочь были скатиться раз-другой вниз на салазках своих чад.

Были у нас и другие горки, например – за Цыганкой, но там не бывало столь многолюдно.