Наше детство
было неотделимым от кино, которое крутили в старом клубе. Занимался этим
маленький и пьяненький киномеханик, которого в посёлке хорошо знали не только
взрослые, но и дети. Плёнки у него то и дело рвались, а иногда он даже
умудрялся путать части. При таких казусах, в тёмном зале начинался стихийный
бунт – люди кричали «Сапожник!», топали ногами и свистели. Два-три таких
эмоциональных взрыва сопутствовали каждому кино. Шум, правда, сразу же утихал,
стоило зажечь свет в зале. Но, даже при этом дополнении, ощущение волшебного
действа всё равно не покидало нас весь сеанс.
Что мы смотрели? Всё, что показывали. Хотя у каждого были и свои
привязанности. Помню, несколько раз я бегал «Туманность Андромеды» -
слабенький фильм, в котором, однако, снимались Вия Артмане и Сергей Столяров
(Веда Конг и Дар Ветер). Запомнился и «Солярис» Тарковского, который «открыл»
ещё и музыку Баха, и «Охотников на снегу»
Питера Брейгеля Старшего (тогда, наверное, и возник осознанный интерес к
классической музыке и классической живописи, хотя, музыка звучала у нас в доме
всегда, но Баха, например, не было – отец, почему-то, не считал его великим
композитором и не любил особо). Интерес к фантастическим фильмам
предопределялся интересом к литературным аналогам. И Лем, и Ефремов – были перечитаны
в школе по многу раз.
Там же, в старом клубе, я впервые увидел и Шукшина – щемящее чувство от
«Калины красной» запомнилось до сих пор. Всегда долгожданными были и
американские ленты. «День, когда всплыла рыба», «Бездна», «Флиппер», «Благослови
зверей и детей» (Крамера), «Золото Маккены» с Грегори Пеком и песней про то,
как «Золото манит нас!» в исполнении Градского. И, конечно же, французские
комедии с Луи де Фюнесом («Фантомас», «Человек-оркестр», «Оскар» и т. д.) и
Пьером Ришаром («Укол зонтиком», «Высокий блондин») – которые от хохота
зрителей грозили реальным разрушением старому клубу.
А ещё раньше были «Неуловимые мстители», «Последняя реликвия» и,
смотренные-пересмотренные картины «про индейцев», которые снимали немцы
совместно с югославами на студии «ДЭФА» (по Фенимору Куперу и Карлу Мэю, с
Гойко Митичем!). Правда, «Чингачкука – Большого Змея» смотрели в летнем
кинотеатре (его остатки до сих пор видны возле стоянки). И от просмотра
запомнился ещё и дождь, капли которого сияли в лучах проектора. Купер к тому
времени тоже был знаком хорошо.
К концу детства поспел и Дом Культуры. Из школьных времён оттуда
помниться «Белое солнце пустыни», которое стало заметным кинособытием не только
для страны, но и для посёлка. Помню, как мы возвращались после сеанса, с отцом,
и я, захлёбываясь от восторга, всё повторял и повторял увиденные сюжеты («А как
он - тому! А этот - его!»). А назавтра
всё это «а как!» бесконечно повторилось и в школе.
А ещё в ДК регулярно проводились «киноклубы», на которых крутились обычно
всякие зарубежные ленты, которые предваряли лекции приезжих киноведов. В СССР кино
не только любили, но и знали, а журнал «Экран» был одним из самых
распространённых.
Вечером в кино мы ходили с кем-нибудь из взрослых. А зачастую это были полноценные
семейные походы. Но был ещё «детский сеанс» на 16-00, который всецело
принадлежал нам. Билеты на него стоили 10 копеек (столько же стоил, к примеру, стакан
сока, или огромный беляш в школьном буфете). Мелочь на карманные расходы водилась
у любого из нас - потому мы сами решали, когда сходить в кино на свой законный
«детский сеанс», зачастую даже не ставя в известность родителей.
Обычно одну ленту привозили на два дня. Так что, если фильм оказывался
особенно проникновенным, то его просмотр можно было назавтра повторить ещё раз. Но бывало и
по-другому – просмотрев какую-нибудь серенькую и скучную ленту, пацаны
сговаривались и наутро начинали в школе нахваливать несуществующие достоинства
кинофильма. Что вызывало всплеск зрительского внимания у пропустивших зрелище,
и после уроков в кино шла обманутая и заинтригованная половина класса.
Иногда, примерно тем же занимались и наши местные прокатчики. Для того
чтобы привлечь детское внимание, достаточно было нарисовать на афише жгучую
брюнетку (блондинку) и приписать внизу таинственное и манящее -
«дети до 16». И это – на «детский сеанс», в те времена, когда и
взрослым-то ничего такого не показывали! Что и говорить – зал оказывался
переполненным мальцами, купившимися на коварный рекламный ход поселковых
кинодельцов. При этом зачастую оказывалось, что картина была не только
абсолютно безобидна, но в ней вообще не было ни одной женской роли! Не знаю,
уж, чего получали от этого кинопрокатчики, сидевшие на фиксированных ставках –
не исключено, что всё делалось исключительно из бескорыстной любви к искусству.
Но зал заполнялся не всегда. Когда же продавалось менее 5 билетов, то
сеанс вообще отменялся, а деньги возвращались. Но такое бывало редко. Что до
вечерних сеансов, то тут, чаще, случалось, что старенький клуб, на фасаде
которого зрителя встречало неизменное ленинское изречение о том, что «самым
главным для нас является искусство кино» очень часто не мог поместить всех
желающих приобщиться к этому самому главному. И припоздавшим подсуетиться с билетом,
приходилось надеяться на то, что у кого-нибудь окажется «лишний». Что, однако,
случалось не всегда.
Кассовый успех тогдашнего кино был обеспечен отсутствием внятных
конкурентов (чёрно-белое телевидение конкурентом не было, а про видеозапись
тогда знали только из фантастических романов). И ещё ценами на билеты – теми
копейками, которые позволяли даже самому простому инженеру через день ходить в
кино и не ощущать при этом особых беспокойств за свой бюджет.
Настоящим кинособытием тех лет стало появление двух шедевров Гайдая –
«Кавказской пленницы» и «Бриллиантовой руки». Когда вышла «Кавказская
пленница», было лето, и я ходил в школьный пионерский лагерь. Наверное, это был
1967-й.
Очень запомнилось одно утро, когда я застал население лагеря столь возбуждённым,
что никто не удосужился даже поприветствовать меня как положено. Накануне на экраны вышла «Кавказская
пленница» и кое-кому удалось попасть на премьеру.
- Он говорит - «Чей туфля? - Моё!»
- А тот-то, тот-то – «Спасибо, я п-постою!»
- А Никулин, Никулин – как!? С дерева!!!
Конец каждой фразе тонул в грохоте пацанячего смеха. Хохотали все, и те,
кто с гордостью рассказывал, и уже видел фильм, и те, кто с завистью слушал, и
у кого поход в кино был ещё впереди.
Но этот смех, был слабым повизгиванием
котят, в сравнении с львиным рыком, который разносился в те дни из каждого
кинотеатра и клуба нашей 1/6 земной поверхности. Это я понял спустя несколько
дней, когда мы с бабушкой отправились смотреть вожделенную ленту - в старенький
киносарайчик на улице Калинина (он был где-то за мостом через Малую
Алмаатинцу).
Никогда в жизни я больше не слышал столь гомерического хохота с такой интенсивности в
децибелах, как в тот раз, на «Кавказской пленнице». Дощатые стены содрогались
так, что из щелей сыпались опилки, а сюжет буквально терялся во взрывах
беспримерных зрительских эмоций. Вот это была настоящая всенародная комедия!
На фото: От
кинотеатра нашего детства время оставило лишь руины. Глядя на них трудно
представить, как много связано у многих с этим местом…
Комментариев нет:
Отправить комментарий