Пал Саныч Финогенов: путешествие телескопом.

Вовсе это не абсурдно. Именно так «обошёл» когда-то всю среднюю часть Заилийского Алатау наш земляк Павел Александрович Финогенов.

Финогенов был личностью нестан­дартной и способ, которым он со­вершал «путешествия», умер вместе с ним. Классный конструктор и ме­ханик, обладавший не только свет­лой головой, но и редкостными рука­ми, он работал над созданием круп­нейших советских телескопов, в том числе и в знаменитой Крымской об­серватории.

Когда же вышел на пен­сию, то формула «мастерить что-ни­будь» стала смыслом жизни. Его «домик» на улице Альпинистов, был на­шпигован всяческими механическими штуковинами: реле, таймерами, дат­чиками. Это сейчас этим никого не удивишь, а полвека назад оно казалось чем-то фантастическим. Свет, когда надо, загорался сам собой, над газовой плитой стоя­ла вытяжка, а в погреб под домом можно было спуститься на специаль­ном лифте. Там, в этом погребе, у Пал Саныча хранилось в пузатых десятилитровых бутылях самодельное виноградное вино - тоже предмет неустанной заботы хозяина. Кабинет его был наполовину мастерской - здесь стоял даже небольшой токар­ный станок (впрочем «стоял» не сов­сем удачно: «работал»!).

Но самое любимое детище было на чердаке - небольшая, но хорошо оборудованная обсерватория. Она тоже вся, от двадцатисантиметрово­го рефлектора на штативе с часовым механизмом, до хитроумной «раздви­гающейся» крыши была сделана ру­ками Финогенова.

Отсюда он по но­чам пристально всматривался в ми­риады мерцающих звезд, вниматель­но изучал лунные кратеры, востор­гался туманным серпом Венеры, за­гадочной красной поверхностью Мар­са, полосатым гигантом Юпитером. И хотя он был сведущ в астрономии, мне кажется, что привлекала его не холодная гармония космоса, а незем­ная красота Вселенной. Недаром же выезжал он за сотни километров для наблюдения и фотографирования со­лнечной короны во время полного затмения — зрелище-то неописуемое!

Когда же было светло, особенно ясными летними вечерами, отсюда, со своего чердака, Пал Саныч от­правлялся «в горы». Для этого опять же требовалось единственно приль­нуть глазом к окуляру телескопа - об остальном позаботилась сама при­рода, взгромоздившая четырехкило­метровую стену Заилийского Алатау над самой равниной.

С помощью своего рефлектора Финогенов изучил видимые ему горы досконально. Часто альпинисты, совершавшие свои восхождения, даже не подозревали о том, что он «под­нимается» по ледникам и скалам вместе с ними. А вот участники регуляр­ных когда-то институтских альпиниад на «пик Физиков» знали, что он «рядом». Он всегда сопровождал их штурмы со своего чердака.

А когда уставал, Пал Саныч «хо­дил в горы» просто отдыхать. Здесь он знал все тропы, здесь у него бы­ли любимые полянки с густым тра­востоем, тенистые лесочки, в которых прятались маралы. Вот так и путе­шествовал по Заилийскому Алатау Павел Александрович Финогенов.

Вообще, телескопы были его страстью. Он не только делал их сам, но и учил тому всех желающих. Я, в те годы, увлекался астрономией и Пал Саныч с удовольствием не только показывал мне звёздное небо из своей обсерватории, но и учил шлифовать линзы из бутылочного стекла, делать из клееной бумаги трубы, рассказывал – как наблюдать Солнце и, при этом, остаться с глазами. Где-то классе в седьмом я собрал под его руководством свой телескоп-рефрактор. И также установил на своём чердаке. Чем очень гордился, хотя и понимал всю несравнимость моей «обсерватории» с обсерваторией учителя. Он, своей увлеченностью, вообще-то не оставлял вокруг себя равнодушных.

Но телескопы были не единственной страстью Финогенова. Я уже писал о вине. Но не подумайте плохого - если он и пил, то для него это был скорее ритуал, нежели порок. Еще он играл на гитаре, играл профессионально - когда-то по молодости даже высту­пал на эстраде. Зимой у него были непременные прогулки на лыжах (это уже по-настоящему) по окрест­ностям поселка. А летом такими же непременными были поездки купать­ся.

Был он воспитан каким-то совер­шенно иным, нежели наше (тогдашнее наше!), време­нем. Жену свою, хотя любил, называл не иначе как «мадам». Вообще об­щался со всеми, постоянно сознавая свое достоинство. Интеллигентность в нём ощущалась с первого взгляда. Был человеком «не нашей» чести - мог вступиться за оскорбленную школьницу перед хулиганом, и это доходило даже до драки. Лет ему к тому времени было около семиде­сяти...

И еще одна страсть была у Пал Саныча - автомобиль. С гордостью показывал он свои любительские права за номером «четыре». А его «Москвич-412» постепенно остался таковым только снаружи - все же «внутренности» оказались перебран­ными, заменёнными и подогнанными умелыми руками заново. Водил ма­шину Финогенов виртуозно: скорос­тей меньше 120 км в час не призна­вал, обгонять себя никому не позво­лял...

....Он погиб, спасая пьяного пеше­хода - вывернуть сумел, а избежать удара со встречным бензовозом не смог. Его похоронили на поселковом  кладбище, и хотя родных у Пал Са­ныча здесь не осталось, приятели и знакомые не дают зарасти его могиле.

Вместе с Финогеновым погиб и его оригина­льный способ путешествия... телеско­пом. Несмотря на то, что купить приличный телескоп – ныне не проблема.

P. S. Странно, но в моём распоряжении не сохранилось ни одного фотоснимка Пал Саныча. Если у кого-нибудь таковой имеется – не сочтите за труд прислать для иллюстрации этого материала.