Несмотря на то, что наш посёлок гордо именовался Научным
городком, по некоторым позициям – это была типичная деревня. Мы обитали среди полей и садов окрестных колхозов-совхозов, росли на осязаемой
В первые годы сотрудникам специально выдавали «огороды» (или
«бахчи»), примерно там, где ныне располагается технопарк и ниже, за строившимся
ДК. Там сажали не только корнеплоды, но и помидоры-огурцы, горох-фасоль, подсолнухи
(на семечки), кукурузу (для варки), и арбузы-дыни. Так что, после рабочего дня
в своих лабораториях, родители часто шли туда – вскапывать, полоть, окучивать, поливать,
убирать. Правда, почти у всех родителей были ещё живы их родители, наши бабушки-дедушки,
многие из которых всю жизнь работали в совхозах-колхозах и не только знали, но
как-то даже и любили работу в огороде.
Однако вскоре многие жители посёлка предпочитали уже не
растить, а закупать запасы на зиму. Всё это продавалось только в одном месте –
в овощном ларьке. Это было всем известное и всеми проклятое место. На приведённой
тут фотографии – одна из его диспозиций, на пересечении «дороги в Институт» и
улицы Курчатова (за тогдашним промтоварным магазином). Вид ларька
характерен – нет ни товара, ни торговца. Время появления того и другого оставалось
всегдашней загадкой для покупателей.
(Были ещё и сидящие рядом стихийные старушки. Однако они
торговали лишь по мелочи, да и то тем, что и так выращивалось возле каждого
дома.)
Несмотря на сложность многотрудного процесса покупки и
заготовки, овощи каждую зиму всё равно покупали и заготавливали. Обычно их
хватало до весны. Но счастливой покупкой всё ещё не ограничивалось – ведь
тяжёлые мешки необходимо было как-то доставить домой. (Личных машин было так
мало, что мы, дети, издали видели и безошибочно определяли, кто едет – Анзон,
Пэн, Сокольский или Кравченко). Помню, что сам я не раз участвовал в процессе -
в качестве лошадиной силы – тащил с отцом домой гружёную тачку, одолженную у
кого-то из соседей. Но и этим всё не ограничивалось. Перед тем как попасть в
закрома, всё добро ещё нуждалось в переборке и просушке.
Ещё одним признаком домашних компаний по подготовке к зиме
был будоражащий аромат рассолов и сладкий дух варений, расточаемый чуть ли не с
каждой кухни. Домашнее консервирование было делом наших мам. И среди них не
было ни одной, которая бы не умела и не знала, как засолить и замариновать
огурцы-помидоры, изготовить баклажанную икру, сварить варение из клубники-слив,
перекрутить с сахаром малину-смородину, и закатать в банки компот из урюка или
слив.
Домашние соления-варения были непременным атрибутом всякого
праздничного стола и предметом гордости хозяйки. Это была любимая закуска и
приятное дополнение к любому жаркому, или жаренному. Наши юные мамы охотно
обменивались рецептами и тщательно переписывали наиболее удачные в одолженные
для этого у нас школьные тетрадки.
Варенье варили в медных, а на худой конец – алюминиевых
тазах. И это был нелёгкий процесс, в котором банальный кухонный труд
удивительным образом сочетался с каким-то ощущением праздника. Вязкая масса
веско булькала на плите, наполняя воображение ощущением чего-то вулканического
и первородного. Это был истинный акт творения! А варение в вазочке было
ординарным сопутствием всякого ординарного чаепития.
Что и говорить – ничего подобного приготовленным матушкой солёным
огурчикам и помидорчикам, и яблочным компотам, закатанным в трёхлитровые банки,
которые потом всю зиму доставались из погреба – позже я уже не пробовал. А способы
приготовления фаршированных баклажанов и солёных арбузов, которые как-то по-своему
готовила в больших кастрюлях и деревянных кадушках бабушка, увы, безвозвратно исчезли
вместе с нею…
Комментариев нет:
Отправить комментарий